Депрессия

В отделении разрешали пользоваться своими вещами, но ей отчего-то показалось неуместным привезти сюда жизнерадостный огненно-рыжий махровый халат и тапочки с ушками. Теперь Марго куталась в нечто застирано-серое в мелкий цветочек. В кармане у застиранного намечалась дыра. Тапочки оказались пластиковыми, легко поддающимися дезинфекции.
- Привези мне шерстяные носки, - попросила она жалобно. – Те, толстые, которые до колена.
Муж глянул на ее ноги в тонких колготках и вздохнул:
- Сегодня вечером обязательно.
- Да, когда меня перестанут мучить.
- Не мучить, а обследовать.
- Обследовать.
- Если будешь так смотреть и со всем соглашаться, я не выдержу и заберу тебя домой.
- Забери…

---

Бок то ли ныл, то ли нет, не разберёшь. Что-то запущено, а что – непонятно. Марго предполагала, что депрессия. Не сюда надо было ложиться, а в психушку. Лечить нервы. Учиться радоваться тому, что есть. Только не вылечат и не научат. Не сумеют.
За окном благодать. Почки ещё не распустились, но удивительно тепло. Солнце и непролазная грязь. Самое оно в тапочках…
Птицы чирикали совершенно неприлично, мимо слегка подсохшей дорожки бежал ручеёк талой воды. Неловко поддёргивая полы халата, она присела на корточки, соорудила кораблик из прошлогоднего листа и веточки, пустила в плавание. Замочила рукав, усмехнулась собственной ребячливости.
Со стороны парка приближалась нелепая фигура. Соломенные волосы и трогательные усы щёточкой, нос картошкой, оттопыренные уши, органично дополняющая образ полосатая пижама.
- Вы удрали или вам разрешили? – с места в карьер начал мужчина.
Она поднялась, отряхивая руки.
- Не знаю, я не спрашивала.
- Как не спрашивали?!
- Так. Увидела открытую дверь и вышла.
- Вас сегодня привезли?
- Вчера.
- Странно, что забыли предупредить.
Марго равнодушно пожала плечами.
- Если вчера, значит, в столовую вы уже попадали?
Она кивнула.
- И как вам?
- Обычно.
- Серая размазня – это был рис?
- Перловка.
- А то, в большой кастрюле, с жутким запахом, борщ?
Содержимое алюминиевого монстра с написанным краской на крышке номером она попробовать не удосужилась.
- Предположительно.
- И это платное отделение?!
- Это стол №5. И общая столовая.
- Послушайте, но можно же как-то смягчить жестокость бытия? Свежие овощи, сыр, рыба…
- Вы первый раз в больнице? – Марго участливо заглянула ему в глаза. Они оказались под стать остальному. Водянистые, обиженные, как у ребёнка.
Он вздохнул, смущённо переступил с ноги на ногу и неожиданно предложил:
- Погуляем?
- А там очень грязно?
Заляпанные глиной ботинки предполагаемого кавалера настораживали.
- Ну… смотря где.
- Значит, погуляем смотря где. Как вас зовут?
Он отчего-то смутился:
- Георгий.
- Можно Жора, можно Гоша, - не удержавшись, нараспев продолжила она.
- Ботинки у меня всегда такие, - с вызовом вскинул голову Гоша и заалел ушами.
- Жаль. Предпочитаю чистые.
- Ну и предпочитайте себе.
Зачем она его дразнит? Сдался ей этот ранимый недоухажёр… Вероятно, всё дело в том, что обследования заняли больше половины дня, она устала и сделалась раздражительной сверх меры. Нехорошо, Маргарита Аркадьевна, недостойно.
Собеседник всё-таки справился с собой, поинтересовался вполне мирно:
- А как вас зовут?
- Лариса, - зачем-то соврала она.
Тут же снова устыдилась, но отступать было поздно.
- Лариса… Лара. Красивое имя.
- Обычное.
Дорожка вела вниз и вниз.
- Гоша, куда вы меня завели?
Под тапочками хлюпало, носки начали промокать. Он отчего-то опять смутился.
- Туда, где красиво. Смотрите, какие берёзки!
- Гоша, вы сумасшедший? Какие берёзки? Здесь болото!
Она возмущённо к нему повернулась, потеряла равновесие, взмахнула руками и ступила мимо тропинки. Тапочек чавкнул и скрылся в бурой жиже. Вместе со ступнёй. Ойкнув, Марго попыталась высвободить ногу и начала падать. Гоша бросился на помощь, схватил за руку и удержал. Почти.
Через несколько секунд, она, сея вокруг себя вместо доброго и вечного ошмётки грязи, ехала в сторону корпуса.
- Отпустите, ненормальный! Там тапочек остался!
- Не волнуйтесь. Я потом его выловлю, - с удивительным спокойствием и уверенностью пообещал Гоша. – Лучше держите меня за шею.
- Я тяжёлая!
- Килограммов сорок пять? – ехидно предположил он.
- Пятьдесят!
- С ума сойти!
- Вам наверняка нельзя поднимать тяжести!
- Можно.
Кажется, они поменялись местами, и это Марго совершенно не устраивало. В любой ситуации она предпочитала доминировать.
- Поставьте меня немедленно!
- Через пять минут. Мы почти на месте.
Между деревьями мелькнуло какое-то белое пятно. Медсестра?.. Марго трепыхнулась, стараясь освободиться.
- Не усложняйте жизнь себе и мне, - посоветовал пыхтящий от натуги Гоша, чем вызвал сильнейшее желание треснуть его промеж ушей, прямо по начинающей лысеть макушке.
До драки она не опустилась. Стыдно, к тому же неприлично. Длинный халат теперь едва прикрывал бледные, незнакомые с загаром ноги.
Он сгрузил её возле поста. Онемевшая медсестра зачарованно наблюдала, как Марго высвободилась из объятий мужчины, одёрнула перепачканный халат и гордо удалилась, прихрамывая и оставляя на полу влажные следы и фрагменты почвенного покрова парка.
Чтобы ещё хоть раз!.. Хоть когда-нибудь…
Она как раз закончила отмывать уцелевший тапочек, когда под окном раздался театральный шёпот:
- Лариса! Эй, Лара!
Готовая изменить своим принципам и, наконец, убить надоеду, она выглянула на улицу.
Гоша торжествующе помахал ошмётком грязи и швырнул его в направлении окна. Инстинктивно шарахнувшись, она услышала смачный шлепок о стену, представила, как выглядит теперь фасад корпуса и заорала:
- Вы с ума сошли?!
Новый шлепок. С третьего раза Гоша попал. Снаряд по плавной дуге влетел в открытую створку и шмякнулся на линолеум.
- Дурдом! – с чувством произнесла Марго, двумя пальцами поднимая с пола многострадальный тапочек.
Кажется, раковина немного засорилась, вода стала уходить медленнее.

---

- Гоша, что ты опять натворила? – с весёлым изумлением вопросил вечером муж, разглядывая покрытые засохшей глиной халат и носки. – Ты куда-то выходила?
- Гуляла, - она засопела носом, давая понять, что надо не ругать, а жалеть.
- С кем?
- С одним ненормальным придурком.
Он наклонился и достал из необъятной сумки халат. Тот самый, неприлично-рыжий:
- Держи, горюшко моё. И зарядник от телефона – ты его дома оставила.
 Она снова шмыгнула носом.
- Я ему наврала. Сказала, что меня Ларисой зовут.
- Это ещё что за новости? – муж изумлённо вздёрнул брови. – Зачем?
- Он Георгий. Гоша.
- И что?
- Не хочу, чтобы нас звали одинаково!
- Сумасшедшая! Что в этом такого? К тому же только мой извращённый ум мог превратить Маргариту в Маргошу и сократить до Гоши.
- Всё равно!

---

Завтракать её не пустили. Потому что анализы, жёсткий стол, гудящая аппаратура, отвратительный гель, который не стереть никакими салфетками, присоски и глаза, смотрящие с ласковым ободрением, как на умирающую.
Стакан жидкого чая, серый, кислый хлеб, несолёное пюре с жуткой на вид котлетой, суп с фрагментами чего-то тёмно-зелёного. Шпината?..
Шёпот за спиной:
- Лариса, я виноват перед вами!
Хорошо, хоть на колени не встал.
- Гоша, что я вам сделала? Можно я в одиночестве наслажусь этим ужасом?
- Обморочным супом и потными котлетами?
- Гоша?!
- А у меня есть шоколадка!
- А мне её нельзя! – в тон ему, так же весело и заговорчески прошептала она.
- А кусочек?
- И кусочек нельзя. Гоша, можно вас попросить исчезнуть?
- Только если после обеда мы пойдём гулять.
- У меня остался последний чистый халат, - уже зная, что сдастся, предупредила Марго.

---

- Нет, снова туда мы не пойдём. Вон на той дорожке явно чище!
- Но вы теперь в ботинках!
- В чистых, заметьте!
Дорожка слева выглядела куда привлекательнее вчерашней. И суше.
- Не надо туда ходить! – он заступил ей дорогу.
- Там злая собака? Или пьяные врачи парятся в бане с медсёстрами? Или бродит леший?
- Нет.
- Зато там симпатичные сосенки и песок вместо глины.
- Мы туда не пойдём!
- Тогда я пойду одна!
- Хорошо, пойдёмте вместе.
Он подозрительно быстро сдался и немедленно принялся забирать куда-то ещё левее.
- Гоша, куда вы?
- Туда! Смотрите, там скамеечка. И вид замечательный!
В его голосе звучало что-то похожее на отчаяние. Марго чуяла какой-то подвох, но никак не могла понять, в чём он заключается. Сосновая роща просматривалась насквозь, в ней, как вчера, виднелось что-то белое, будто бы сидящий на лавочке человек. Больше ничего интересного она разглядеть не сумела.
- Там тоже скамеечка. Пойдёмте!
- Нет там скамеечки!
- Но кто-то вон сидит.
- Он сидит… на своём.
- Что?..
- Вы к нему не пойдёте!
- Гоша, вы мне надоели! Что за бред?!
Она решительно направилась в рощу. Понемногу деревья расступились, и видно стало лучше. Белое пятно оказалось темноволосым мужчиной в белоснежной рубашке апаш. Он увлечённо читал, сидя в инвалидном кресле-коляске. От неожиданности Марго резко остановилась.
- Ни за что не стану вас с ним знакомить! – с неожиданной злостью прошипел сзади Гоша.
- Это ещё почему?
- Он настоящий пират и украдёт ваше сердце. Он со всеми так делает.
- А вам жалко?
- Мне очень жалко. Сейчас вы нормальная, с вами интересно. А потом свихнётесь, как все эти драные кошки!
- Какие кошки?
- Всё женское отделение. Вон, сидят, пялятся из окон.
Действительно, пялились. Молодые, вполне подрощенные и очень даже зрелые.
Марго с интересом изучила мизансцену. Гоша, конечно, преувеличил, особей женского пола наблюдалось не так уж много, шесть или семь, но происходящее явно выходило за рамки обыденности. Кое-кому всё это пришлось бы по душе…
- М-да, впечатляет. А почему они не выходят?
- Гуляние разрешено только тем, кто лежит платно.
- Хотите сказать, нас таких всего трое?
- Больше, но на мужиков его обаяние не действует, старуха Казимировна слишком плоха, а Катюша с Ангелиной на процедурах.
- Я чего-то не понимаю. Он же… инвалид?
- Угу.
- И… что? Как они… хм.
- Видите, вы уже заинтересовались!
- В основном теорией. Как его зовут?
- Фёдоров Николай Гаврилович.
- Его отца звали Гавриил? Или Гаврила?
- Понятия не имею.
- Неважно. Считайте, что я и правда заинтригована. Вы нас представите или мне проявить инициативу?
Гоша обречённо вздохнул и поплёлся к коляске. Судя по виду, довольно новой и дорогой.
- Фёдоров, ты, конечно, не заметил, но у нас пополнение, - начал нарочито грубо.
Мужчина опустил книгу на колени, снял очки в тонкой, почти невидимой оправе и посмотрел Марго в глаза. Хуже, прямо в душу. Взгляд оказался слегка насмешливым, крайне благожелательным, внимательным и очень, очень мужским.
Гладкую кожу в вороте расстёгнутой рубашки, лёгкую небритость, плавную линию скул, ничем не примечательный нос и невероятно красивые руки она рассмотрела позднее. Равно как и прикрывающий ноги клетчатый плед.
- Маргарита Аркадьевна Таль. Очень приятно, - он слегка склонил голову. – Фёдоров, Николай Гаврилович.
Обычный голос, ничего особенного, но от его звуков по позвоночнику пробежала дрожь.
Единственная мысль, мелькнувшая в голове, звучала как «Чё-ёрт!..»
Не сразу, но вспомнилось несколько досадных мелочей. Что на ней не деловой костюм, не изящное платье, а идиотски-весёлый мешковатый халат. И волосы собраны в уродливый хвостик. И на лице наблюдается тотальное отсутствие боевой раскраски.
- Разведка тебя подвела, Фёдоров, барышню зовут Лариса, - торжествующе выпалил Гоша.
Маргарита Аркадьевна и Николай Гаврилович заговорщицки переглянулись. Марго не удержалась и прыснула. Отозвалась каким-то дурным, вибрирующим голосом:
- Взаимно. Что читаете?
- Дэна Симмонса.
- А конкретнее?
- «Террор».
- И как вам?
- Пока нравится.
- И на каком вы месте?
- Первая треть.
- Леди Безмолвная уже появилась?
- Да, недавно, - после лёгкой, едва заметной заминки кивнул он.
- Отлично. Все ужасы впереди.
- Не могу дождаться, - он улыбнулся с лёгким намёком или подначкой.
Пальцы, двигаясь удивительно плавно, переложили закладку и закрыли книгу. Название на английском. Ну-ну.
- Можете звать меня Марго.
- А я Ник. Или Фёдоров. Как вам больше нравится. Вы не бываете на завтраках?
- Не пускают сатрапы.
- А я прогуливаю обеды и ужины. Требую угощение в номер.
- В столовке ему есть не дают, - язвительно вставил Гоша. – Заглядывают в рот.
Фёдоров внезапно резко сдвинул коляску, колёса едва не наехали на ноги незадачливому спутнику Марго. Тот едва успел отпрыгнуть.
- Георгий, поберегите честь дам и свою. Не заставляйте вызывать вас на дуэль.
Гоша презрительно фыркнул, словно намекая на ущербность оппонента.
Наблюдая за сильными и мягкими, словно кошачьими движениями рук, за поворотом корпуса и головы, Марго всё яснее понимала, что мир катится в пропасть. И теперь непонятно от кого зависит, укатится ли он совсем.

---

Они возвращались к главному корпусу, Гоша только что не приплясывал от переполнявших его эмоций.
- Теперь согласитесь со мной?
- О чём вы? – холод в голосе Марго стремился к абсолютному нулю.
- Он опасен.
- Он просто мальчишка, прикованный к инвалидной коляске.
- Думаете, ваша душа в безопасности?
- Какое вам дело до моей души?
- Не хочу вашей гибели. Вы мне нравитесь. Вы умная, взрослая женщина. Вы отравлены, но найдёте в себе силы справиться. Главное, не встречайтесь с ним больше!
- Что вы себе нафантазировали? Я в полном порядке. В моей жизни встречались куда более интересные экземпляры.
- Значит, вы сами себе не признаётесь…
- Гоша, вы параноик!

---

Пастила и яблоки лежали на тумбочке. Марго покосилась на них с отвращением.
- Как прошёл день?
- С ботинками стало намного лучше.
- А как настроение?
- Отлично. Привези мне молока.
Муж удивлённо моргнул.
- Молока?!
- Да.
- Гоша, ты же его не любишь?
- Теперь люблю. И ещё книжку захвати.
- Какую?
- Мою, электронную.
- Может, лучше планшет?
Она помотала головой.
- Не надо.
- Здесь так скучно?
- Здесь по-разному.
- Потерпи, осталось всего три дня.

---

Сегодня было прохладнее, Марго накинула куртку. Как-то непроизвольно вспомнила про рубашку-апаш и зябко передёрнула плечами. Небо хмурилось, но дождя пока не было. Вездесущий Гоша маячил у подъезда. На лысеющей макушке кепочка, поверх пижамы – куртка из кожзама. Как такое существо угодило в платное отделение? Родственники помогли?
- Как спалось?
Марго проигнорировала. Как может спаться человеку, которого поднимают в шесть утра?
- Фёдоров. Что с ним случилось?
- Вот, как я и думал. Других тем для разговоров больше не будет.
- Какие темы предлагаете вы? Про потные котлеты?
- Можно поговорить о путешествиях.
- О чьих?
- Можно о моих, можно о ваших. Меня один раз укусил варан.
Некоторое время она переваривала информацию.
- Отлично, сейчас расскажете. Но сначала про Фёдорова.
Гоша с деланым равнодушием пожал плечами.
- Какая-то авария, точно не знаю.
- Давно?
- Года два назад.
- Он хорошо держится.
Собеседник снова пожал плечами.
- Куда пойдём?
- Куда скажете, - Марго обречённо вздохнула. Ночью прошёл дождь, сухих дорожек совсем не осталось.
- Я думал, вы скажете, в сосновую рощу.
- Не скажу.
- И правильно. Он сегодня не появится. Процедуры. И грязь непролазная.
- Знаете, Гоша, на месте варана я бы тоже вас укусила…
Накрапывать начало примерно через полчаса. От мокрых деревьев и земли остро пахло свежестью, хотелось закрыть глаза и раствориться. Непрерывное Гошино бормотание сводило с ума. Он очень старался развлечь даму.
…- и вот представляете, живописный закат, горная дорога, романтика. Кусты по обеим сторонам. Почти без листьев, зато шипы сантиметров десять, чрезвычайно острые. И цветы неземной красоты.
- На шипах?
- На кустах. Моя подруга от восторга охает и ахает не переставая, а ослик подо мной бредёт всё медленнее. Я его уговариваю, пинаю украдкой. Он еле шевелится. И вот погонщик, тот, что замыкает шествие, лупит несчастное животное по пятой точке прутом. Ослик взрёвывает и с хрустом вламывается в колючки. Застревает там и невозмутимо принимается их объедать. А я, представьте, в шортах. И до отеля часа три…
- Гоша, - бесцеремонно оборвала его Марго, - что это там?
Между деревьями ей померещилось… она свернула с дорожки и решительно зашагала прочь. Прошлогодняя листва мягко пружинила под ногами.
- Марго, куда вы?! – он догнал её и пошёл рядом.
- Туда. Вы ничего не видите?
- Теперь вижу. Это Фёдоров.
- Вам не кажется, что он застрял?
- Такие не застревают, - буркнул Гоша.
- Ему нужна помощь.
- Разумеется. Как это Фёдоров и без помощи?
Коляска застыла, угрожающе накренившись. Одно из колёс провалилось в грязь. Хозяин, словно не обращая внимания на бедственное положение транспортного средства, увлечённо высматривал что-то в ветвях дерева. Сегодня на нём был свитер грубой вязки и кожаные, основательно перепачканные перчатки.
- Кис-кис-кис, иди сюда!
- Мяу! – жалобно отозвалось дерево.
Марго задрала голову и увидела крошечного котёнка. Месяца два, не больше. Сидя на ветке он округлившимися от ужаса глазами следил за вновь прибывшими.
- Зачем вы его туда загнали? – с хладнокровным цинизмом поинтересовался Гоша.
- Смешно, - оценил Фёдоров.
Марго подошла и молча сняла потерпевшего с ветки. Тот было растопырил лапы с когтями, но, вцепившись в рукав куртки посчитал врага поверженным и успокоился. Повернувшись спиной к обоим мужчинам, она направилась в сторону корпуса.
- И вам доброго дня, Марго, - слегка удивлённо окликнул её Фёдоров.
Она кивнула, не оборачиваясь и не останавливаясь. Сзади донеслась возмущённая перебранка, какой-то скрежет и стук.

---

Мужчины догнали её возле корпуса. Надутый Гоша слегка отставал от бодро жужжащей коляски.
- Георгий Ильич, а мы вас обыскались, - выглянула из окна миловидная рыженькая медсестра. – Вам на процедуры пора!
- Самое время, - пробормотал Гоша и устремился к подъезду.
- Вы нас бросили! – Фёдоров в одно движение перегородил ей дорогу.
- Точно.
- Почему?
Не отвечая, Марго сошла на мостовую и продолжила движение.
- Куда вы его несёте?
- Куда надо.
- Послушайте, вы что, обиделись?!
- Совсем нет. Просто я начинаю думать, что Гоша удивительно проницательный субъект.
- Что?!
- Он утверждает, что все существа женского пола пребывают у ваших ног, и мне не суждено стать исключением.
- Что за бред?
Она резко повернулась и наклонилась к коляске, они почти стукнулись носами. Зрачки Фёдорова расширились, он непроизвольно откинулся назад.
- Фёдоров, как котёнок попал на дерево?
- Понятия не имею, я его там нашёл.
- А я встречала его около главного корпуса. Кстати, его мама живёт там, в подвале. У неё три котёнка. Этот – четвёртый.
- Может, просто похож или решил погулять?
- Может, - язвительно согласилась Марго.

---

Она опустилась на корточки и заглянула в дыру.
Кошка, ожидая угощения, сунулась навстречу. Впрочем, потерянному ребёнку она обрадовалась ничуть не меньше, чем блюдечку с молоком. Урча, вылизала ему шёрстку и уволокла подальше от входа, к братьям и сёстрам.
- Честное слово, Марго, я ничего не делал!
- Верю, - она поднялась, отряхнула руки.
- Можно, я вас провожу?
- До подъезда.
Он крутанулся на месте.
- Лихачить не обязательно, - строго сказала Марго.
Улыбка у него была под стать всему остальному, почти голливудская.

---

Плохо быть женой известного писателя. Даже если он умный, заботливый, понимающий и с чувством юмора у него в порядке, он всё равно витает где-то среди своих героев и сюжетов и тебе в состоянии уделить лишь небольшую часть себя.
Она прижалась к нему крепче. Большому, тёплому, уютному, родному. Печально заметила:
- Зря ты всё это затеял.
- Обследование?
Марго промолчала. Уткнулась носом в модный шарф. Тряпицу неопределённого цвета и фасона невообразимым образом закрученную вокруг его шеи. Знакомый запах туалетной воды. Они выбирали её вместе лет десять назад.
- Ты когда теперь придёшь?
- Завтра в семь, как всегда.
- Буду ждать.
- Назаровы зовут нас к себе на дачу.
- Чудесно. Костёр разведём, мясо пожарим, баню спалим, простудимся…

---

Она не пошла гулять. Сидела на подоконнике, зябко кутаясь в шаль. Нахохленная, задумчивая, по обыкновению не выспавшаяся. Справа под рёбрами что-то ощущалось. Не болело, но мешало чувствовать себя здоровой. Книжка валялась рядом.
Внизу разворачивалась драма в одно действие под названием «Битва за самца». Вероятно, те самые, анонсированные Гошей Катенька и Ангелина приплясывали от восторга непосредственно возле места действия, кто-то «болел» из окна. Слышались ахи и хлопки.
На спортивной площадке, за чахлым, не обременённым листвой кустарником Фёдоров демонстрировал своё великолепие. Сначала они с Гошей играли в футбол. Носились по всему полю, отбивая мяч друг у друга. Фёдоров играл азартно, каждой доступной мышцей. Отклонялся, поворачивался, хохотал так заразительно, что даже Марго на своём подоконнике невольно улыбалась. Коляска на поворотах тормозила не хуже гоночной машины. Из-под колёс летели прошлогодние листья. Всё время казалось, что в следующее мгновение юному небритому красавцу надоест валять дурака и он вскочит, оставив позади громоздкий, совершенно не нужный ему предмет, и помчится дальше на своих двоих.
Затем Гоша потерял свою дурацкую кепочку, взмок и по-видимому сдался.
Тогда неугомонный Фёдоров подъехал под турник и потребовал, чтобы ему помогли встать. Девицы бросились на помощь следом за Гошей. После тридцатого подтягивания она перестала считать. Хлопки раздавались теперь громче и в такт.
Соскучившись на турнике, он переместился на брусья. Дошёл из конца в конец, повернулся в прыжке, поменяв руки. Пошёл обратно. Барышни не отставали ни на шаг. Бережно подхватили, помогли сесть. Лихо крутанувшись, он поехал куда-то в сторону леса. Девицы бежали следом, точно языческие богини. Им не хватало лишь веночков да полупрозрачных хитонов. Халаты здорово портили вид.
Запыхавшийся Гоша отстал. Поднял голову и безошибочно отыскал её окно. Она насмешливо помахала ему и уткнулась, наконец, в книжку. Мифический зверь Туунбак начал охоту на незадачливых англичан.

Под утро снилось, что она мчится на неуправляемой инвалидной коляске по аллее какого-то парка, а за ней бегут Гоша и Фёдоров, кричат, машут и никак не могут догнать.

---

…
- Марго, где вы вчера пропадали?
- Предавалась депрессии. Очень, знаете ли, увлекательное занятие.
- Я соскучился.
- Серьёзно?
Фёдоров кивнул.
- С ума сойти.
- Это… тебе.
Первый, нежный цветок мать-и-мачехи. Слегка помятый, но ещё вполне живой.
Что там полагается восклицать в подобных случаях? «Ой, какая прелесть, где вы его нашли!»? «Бедняжка, его надо поставить в воду!»? Она молча приняла подарок.
- Вы пройдётесь со мной?
- А куда вы дели Гошу? Я всегда с ним гуляю, - она капризно надула губы.
- Гоша девушек развлекает.
- Да неужели? Как это они согласились на подобную замену?
Он внезапно посерьёзнел:
- Пожалуйста, не надо.
- Не надо чего?
- Этого тона.
Ветер доносил откуда-то издалека возбуждённый женский визг и смех.
- А какой надо?
Фёдоров поднял голову, и ей вдруг расхотелось ёрничать.
- Марго, скажите, у меня было бы больше шансов, если бы не… это?
Он легонько похлопал ладонью по кожаному подлокотнику.
- Нет, - ответила она совершенно честно. – Не было бы.
На язык просилось идиотское, достойное первокурсницы «вообще-то я замужем».
- Я люблю мужа, - сказала она и собственный голос показался до невозможности фальшивым.
- Да. Конечно. Но может быть мы всё-таки пройдёмся?
- Твои зайки на лужайке всю кору ободрали тебя дожидаючись.
Беспечная, чуть шальная улыбка:
- Плевать. Мне никто не нужен, кроме вас, Марго.
Она наклонилась, мимолётно прижалась к мужественно-небритой щеке и нежно прошептала:
- Фёдоров, катись отсюда, пока я тебе колёса не открутила.

---

Она долго не могла заснуть. Ворочалась, включала и выключала свет. Читала, переворачивала подушку. Последняя ночь на щедро оплаченной, и всё равно казённой койке, в чужих стенах. Завтра всё закончится.
Наконец, она забылась, измученная и обессиленная.
Лёгкий стук, шорох. Марго проснулась мгновенно, подкинутая мощным выбросом адреналина.
Он застыл в оконном проёме. Расстёгнутая рубашка, джинсы, узкие босые ступни. Ветер ерошил густые тёмные волосы. Картинка их девичьих грёз.
- Так я и знала, - Марго села в кровати, обхватив себя за колени. – Кое-кто всё-таки заигрался.
Фёдоров мягко спрыгнул с подоконника.
- Неправда. Сюжет должен был оборваться днём. Недосказанностью, воспоминанием и лёгким сожалением.
- Вот как. Искусство дзёдзюцу…Очень мило. Нет, правда. – Она выпрямилась, подняла подбородок. – Что же случилось? Марионетка нарушила правила? Не верю. Таких фэйлов не бывает.
- Отчего же?
- Я старая больная женщина и гожусь тебе в матери. К тому же не красавица.
- Тридцать семь – не конец света.
- Мальчик, а тебе сколько? Двадцать три? Двадцать четыре? – спросила она горько.
- Двадцать восемь.
- Что и требовалось доказать.
- Я хороший актёр?
- Возможно.
- А ещё я своеволен.
- Точнее, волен произносить любой оплаченный бред.
- Я останусь здесь до утра, - незнакомым, непререкаемым тоном отчеканил он. -  В какой роли – решать тебе. И да, передай ему вот это.
В ладонь Марго скользнул оплетённый тонким узором драгоценных камней перстень.
- Ты ещё и коллекционер?
- Мне изначально не нравилась отведённая Фёдорову роль. Цена получилась заоблачная.
- Что же теперь отказываешься? Безделушка честно заработана.
- Уже нет. Я нарушил договор и как честный человек…
- Обязан жениться?
Вместо ожидаемой растерянности на его лице отразились совсем иные чувства. Боль, отчаяние, решимость. Кажется, так сыграть невозможно. Или возможно?.. Паранойя – серьёзное заболевание.
А потом ей как-то вдруг стали безразличны причины и следствия. Она устала быть собой.
Его губы робко поцеловали ладонь, пропутешествовали вверх по запястью. Коснулись ямочки над ключицей, помедлили, двинулись выше…
Сознание возвращалось временами. Линолеум на полу, тумбочка у зеркала. Душ. Холодное стекло. Разгорячённое нагое тело. Сильное, идеально дополняющее её. Настойчивые губы и руки. Фёдоров, или как там его звали, выкладывался без остатка, как в последний раз.
Она заснула под утро в коконе из его рук. Совершенно обессиленная. Совершенно не в себе.
С рассветом он ушёл тем же путём, через балкон. Осторожно, бесшумно, ловко. Поцеловав на прощание долгим, пронзительным поцелуем.

---

- Знаешь, наверно, мне понравилось, - бросила она небрежно, садясь в машину.
- Что именно? Персонал? Палата?
- Твой новый сюжет. Слегка банально, но что-то в нём есть.
- Думаешь? А я уже хотел от него отказаться.
Помолчали.
- Гоша тоже в теме?
- Немного. Но он настоящий пациент.
- А девицы?
-  Девицы всамделишные.
- М-да. Мальчик и правда умеет казаться привлекательным.
- Несомненно. Ты оценила?
- Конечно. Только случилась недоработка. Он не читал «Террор». И, предположительно, не силён в английском.
- Какой прокол!
- Да уж. Безмолвная появляется в самом начале, на второй или третьей странице. И ужасы приходят вместе с ней. Я специально проверила. А твой протеже её обнаружил примерно на сотой странице.
- Циничная, взрослая, наблюдательная Марго.
Он подтрунивал, ему было весело.
- Как думаешь, стоило с ним переспать?
- Думаю, тебе бы понравилось. Но вряд ли бы получилось. Авария, последствия… сама понимаешь.
- Авария… да, авария – это серьёзно.

---

Какое-то время она стояла в дверном проёме. Наблюдала, как пальцы азартно бьют по клавиатуре, как соболем серебрится густой ёжик волос. Изучала знакомый до мельчайших чёрточек породистый профиль. Затем подошла и разжала кулак. На стол с похоронным звоном упал богато изукрашенный самоцветами перстень.
Он молчал довольно долго. Минуту, а может и две. Ей даже показалось, что он проигнорирует демарш.
- Значит, парень слегка переусердствовал. Что ж, бывает, - его голос звучал чуть напряжённо, но вполне мирно и по-прежнему насмешливо.
- Ты не огорчён?
- Мне вырвать клок из бороды?
- У тебя её нет.
- Полагаю, раз перстень лежит на этом столе, значит всё в порядке.
- Или нет.
- Или нет. Но об этом лучше сказать тебе, а не мне.
Она не отвечала неприлично долго.
- Всё в порядке.
- Ок.
- Нет, не всё, - она внезапно ощетинилась. – Ещё раз посмеешь вплести меня в сюжет, и я уйду. Не к кому-нибудь. Просто уйду. От тебя.
Он обнял её, привлёк к себе на колени, погладил по голове.
- Гоша, Гошенька, ты что? Мне казалось, тебе нравятся безобидные приключения…
- Ещё раз… - она сухо всхлипнула.
- Ну всё, всё, обещаю, больше такое не повторится.
Плотину всё-таки прорвало. Она стучала кулачками ему в грудь, что-то бессвязно выкрикивала сквозь слёзы. Он покаянно кивал, прижимая её к себе, бормотал что-то ласково-утешительное, пока Марго не заснула.

---

Он отнёс её на диван, накрыл пледом. Некоторое время смотрел, как она спит. Беспокойно, постанывая, мотая головой. Маленькая, беззащитная, несчастная.
Вышел в кабинет, прикрыл дверь. Музыка звучала на грани слышимости.

«Жизнь и смерть во мне объявили мне
Так и будешь идти по краю
Между адом земным и раем
Между теми кто жил, кто снится
Путать лица...»

Нащупав в кармане кофты телефон, набрал номер.
На том конце ответили после шестого гудка.
- Где тебя черти носят?
- Я спал.
Голос злой, отрывистый, Марго бы его сейчас не узнала.
- Откатал-таки вольную программу, стахановец? Ну, что ж, молодец. Теперь исчезни. Навсегда, понял?
- А если нет?
- А если нет, придётся от разговора перейти к делу.
- Не пугай. Как ты узнал?
- Она тебя сдала. И перстень мне вернула.
- Второй тебя у родителей ожидает.
- Вот даже как. Щенок, она никогда тебя не выберет. А если выберет, я не позволю.
- Посмотрим.
Короткие гудки. Металлический корпус леденит ухо.

 «Кажется, что всё так близко от тебя и дышит. И дышит...
Кажется, что я смогу достать рукой и выжить.
Кажется, что всё прошло уже давно, я выжжен. Я выжжен...
Кажется, что всё казаться не должно, но слышу. Слышу...»

Мастер хотел помочь Маргарите и, кажется, подвёл её и себя.
Он провёл ладонью по лицу, шумно выдохнул. Щёлкнул мышкой, выключая звук. Достал из ящика стола свеженький, оснащённый печатями больничный бланк и в который уже раз принялся перечитывать косноязычный, казённый текст.

----

Читать другие произведения